Джудит О`Брайен - Алая роза Тюдоров
Дини не могла произнести ни слова, и Кромвель продолжил свои страшные откровения:
– Дело, однако, в том, что за последние несколько дней отношение короля к этой женщине… скажем так, переменилось. Мои люди донесли, что это произошло после того, как вы, мистрис, наболтали его величеству о чрезвычайной доброте голландки, о том, как она трогательно ухаживала за больным Гамильтоном.
– Да, это правда.
– Она не столь требовательна и капризна, эта голландка, как Екатерина Арагонская и Анна Болейн. – Министр поднял на Дини свои пронзительные глаза. – По большому счету, мне все равно, кто в этой пьесе исполняет роль королевы – до тех, разумеется, пор, пока мое положение ближайшего советника короля остается неизменным.
– Вы хотите сказать, что, пока вы первый министр короля, для вас не играет роли, кто восседает на троне рядом с королем – будь то Анна, Кэтрин Говард или даже я? – Дини старалась говорить спокойно, хотя у нее в душе пели птицы.
– Я ничего похожего не говорил. Если, к примеру, любовницей короля или – того хуже – королевой станет Кэтрин Говард, мне конец. Но помните, если мне будет грозить плаха, я сумею утащить с собой и вас, и Гамильтона, а заодно и королеву Анну. – Он снова испытующе взглянул на Дини. – Итак, договоримся о следующем: если вам удастся убедить короля сменить гнев на милость по отношению к Анне, меня это вполне устроит.
Дини хотела задать еще вопрос, чтобы убедиться, что она поняла Кромвеля правильно, но тот уже жестом предложил ей покинуть кабинет.
– Ступайте. Пока. Поспешите к королю и постарайтесь вести себя с ним более чем любезно.
Что ж, выбирать не приходилось. Дини устремилась к двери, вытянув перед собой руку, чтобы в темноте не наткнуться на что-нибудь из обстановки. У дверей она, впрочем, умерила свою прыть и отважилась еще раз обратиться к Кромвелю:
– Прошу извинить меня, мистер Кромвель!
Тот помолчал, но потом с некоторым недовольством в голосе сказал:
– Слушаю вас.
– Так как же мне все-таки добраться до кухни?
Из темноты до нее донесся звук, которого она никогда прежде не слышала: хриплый, каркающий смех. Дини похолодела – даже смех этого человека внушал ей ужас.
– Идите прямо по коридору, потом налево. Ну а дальше вам подскажет запах.
– Благодарю вас, – торопливо произнесла она. Ответа она дожидаться не стала и помчалась из этой ужасной комнаты со всех ног.
Сесилия Гаррисон вернулась в Большой зал, остановилась, чтобы поклониться королю и королеве, а затем бросилась к герцогу Гамильтону, который с нетерпением ждал ее.
– Вы ее нашли?
Кит находился в чрезвычайно возбужденном состоянии, что в общем-то было ему не свойственно. Тот самый человек, который без страха бросался на немецкие самолеты в грозовом небе Англии, который совсем недавно рисковал репутацией лучшего бойца в схватке с молодым и неопытным – зато вполне здоровым – противником, теперь явно демонстрировал признаки беспокойства. А в чем же причина, спрашивается?
В том, что его кузина на минуточку отлучилась из-за стола и долгое время не возвращалась.
– Нет, не нашла, – ответила Сесилия.
Кит начал подниматься из-за стола, на этот раз не пытаясь казаться приятным ни мистрис Сесилии, ни кому бы то ни было из придворных. Как только он двинулся по проходу между столами, придерживая рукой меч, то почти сразу столкнулся носом к носу с женщиной, которая, казалось, материализовалась из небытия. И первым делом эта женщина окликнула его:
– Кит!
– Господи, Дини, где ты была все это время? Встреча молодых людей в проходе между столами мгновенно послужила темой для шута, который тут же придумал соответствующую сценку и разыграл ее в паре с трехногим медведем.
Кит сильной рукой повлек Дини на место. Как только они снова уселись за стол, Дини посмотрела на него С улыбкой и заговорщицким тоном произнесла:
– Ты в жизни не догадаешься, что сейчас со мной произошло!
– Отчего же, – произнес он, сжав зубы. – Я с большим удовольствием тебе расскажу. Ты едва все не провалила. Я уже бросился из зала вон, не разбирая дороги, – и все для того, чтобы разыскать тебя. Ведь я, кажется, просил: не исчезай, не предупредив меня. Или ты забыла? – Под конец этой грозной речи он начал оттаивать и даже одарил ее взглядом.
Глаза Дини расширились и все ее внимание сосредоточилось на одном только Ките. Стоило ему взглянуть на свою лжекузину, как остатки плохого настроения улетучились. Он вдруг понял, что продолжает как маленький держать ее за руку.
– У тебя на носу что-то белое, – заметил он уже добродушно. Потом вытянул руку и смахнул белую пыльцу с ее носика.
– Это мука, – живо откликнулась Дини и тоже слегка потерла нос. Киту ничего не оставалось, как расплыться в улыбке. – Смотри, скорее смотри на короля! – прошептала девушка. Она хотела было рассказать Киту про свое приключение с Кромвелем, но решила подождать, пока он успокоится окончательно.
– А что?
– Нет, ты смотри…
На возвышении, где восседал король, происходило следующее: дворецкий Энгельберт, неуклюже кланяясь, предлагал Генриху отведать новое лакомство, красовавшееся на большом золотом блюде. Королева, нервно заглядывая через плечо мужа, пыталась определить, что предложил Энгельберт на взыскательный суд государя. Потом Анна, как видно, убедившись, что королю ничего не грозит, перевела свой взгляд на Дини и благодарно ей улыбнулась.
– Это еще что такое? – задал вопрос Генрих. Потом, приглядевшись, венценосец схватил с блюда один из жареных комочков и поднес к лицу. Тщательно обследовав и даже обнюхав предложенное лакомство, Генрих, не откладывая дела в долгий ящик, открыл рот и откусил. Потом быстро-быстро зажевал, перемалывая пищу мелкими, но весьма острыми зубами. Наконец движение высочайших челюстей замедлилось. Дини смотрела на короля, затаив дыхание и что есть силы вцепившись в руку Кита.
Король с набитым ртом, повернулся к королеве и прошамкал:
– Это от тебя? – ткнув ей прямо в грудь пальцем свободной руки, другой он продолжал сжимать питательную субстанцию.
Анна побледнела, но тем не менее утвердительно кивнула:
– Так. Эти есть называются «пончики».
Король, не сводя с жены глаз, снова заработал челюстями. Через минуту его блестящее от масла и меда лицо расплылось в улыбке.
– Моя королева! Это великолепно! – Протянув руку, он сжал в кулаке новый пончик, жестом предлагая всем, кто сидел поблизости, попробовать гастрономическую новинку. Последний пончик он поднес королеве Анне так торжественно, будто это была по меньшей мере шкатулка с драгоценностями.
Энгельберт светился, как начищенный медный чайник.
